Как уже давно известно, новый фильм режиссера Алексея Учителя «Край» (украинский прокат стартовал только-только…) выдвинут на «Оскара» от Российской Федерации. От украинской независимости — на эту премию (пока) не выдвинут никто. Говорят, не успевают по срокам. Как сообщила «Зеркалу недели» глава Госкино Украины Е.Копылова, в недрах Минкульта есть желание отправить за океан самое полезное наше киноископаемое последнего времени — украино-международный проект о водителе, пришибленном бомжами, «Счастье мое» от режиссера Сергея Лозницы. Продюсер этого произведения О.Кохан, подтвердив сердечные государственные намерения, с сокрушением в тембре констатировал: в деле «выдвиженчества» в нашей стране полнейший бардак; нужен специальный (национальный) оскаровский комитет (а оный должны еще и американцы утвердить!); и так как срок подачи заявок истекает 1 октября, то неизвестно, успеем ли… В любом случае остаемся болтаться на «краю» международного киноконтекста. Или — посматривать в дальний «Край».

В своем масштабном новом полотне режиссер-постановщик — не только Учитель, но еще и «ученик». Не сомневаюсь, что опытный документалист (прежде снимал про русский рок и Виктора Цоя), а также искусный стилизатор (плел кружева вокруг любовницы Бунина и «прогулки» по Питеру) как на дрожжах возрос на советской кинематографической классике. С ее пылкими героями и покоренными транспортными средствами.

И не прямые цитаты, естественно, а подсознательные вихри страстного советского кинотворчества временами так и врываются в кадр его «Края». Натуралистично «отформатированного» под суровую сибирскую натуру.

У зрителя неслучайного тут же и возникают витиеватые аллюзии. Эх, а вот на месте Машкова (в роли контуженого машиниста паровоза) мог бы когда-то оказаться и Евгений Урбанский из фильма «Коммунист». Или Михаил Ульянов из фильма «Председатель». Или даже Петр Вельяминов с Иваном Лапиковым вкупе — из «Вечного зова».

Поскольку — при определенном ракурсе — А.Учитель (он же «ученик») создает некое советское кино «наоборот».

Это не значит, что его новое кино — «антисоветчина». Просто в учительском «наоборот» — некий свой счет... К тому времени, к тем героям. И к той, еще многим памятной, кинематографической манере, живописавшей в кадре героев человечных, романтичных и мужественных. Таких, какими и играли их — Урбанский, Ульянов, Лавров. И другие добрые молодцы.

У Учителя (в данном случае) — некогда искомая советскими кинематографистами «человечность» трансформирована в исключительное мракобесие человеческой породы. В некую «власть тьмы» чумазых сумасбродов (пленников недорастерзанного лагеря на краю СССР) над всем живым и сущим.

«Край» Учителя стремительно мчится по рельсам условного жанра — «транспортный маньеризм». Когда машина (паровоз) вытесняет из кадра любую людскую субстанцию. Не говоря уж о цельной «судьбе человека» (привет Бондарчуку!).

«Героизм» той великой войны и вовсе остается «до» начала кино. Где-то в мае 1945-го. Поскольку уже в июне того победного года машинист Игнат (Владимир Машков), по не уточненной сценаристом причине, едва ли не с развалин рейхстага уверенно прибывает в сибирский пристанционный поселок. Где находит и мужскую муку, и «фашистскую суку»… И своего лучшего друга — старый паровоз.

Зачем он в наш колхоз приехал? На это любопытство искать ответ всем миром напрасно.

Отчего пособники нацистов, вкалывающие на лесоповале, не расстреляны товарищем Сталиным своевременно? Наверное, генералиссимус туда не добрался…

Почему немецкой девушке Эльзе (хорошая роль актрисы Аньорки Штрехель), забившейся в крайний угол Сибири из-за деятельности отца-инженера, за пять-то лет так и не сообщили, что уж сколько времени на большой земле Великая Отечественная тянется, дотянувшись, наконец, до самой Победы?

Обо всем этом надо допрашивать — как в гестапо — «банду» сценаристов этого «Края».

Когда наткнулся в СМИ на тревожное сообщение, что, оказывается, существовало аж 109(!) вариантов сценария, то… То вспомнил того-таки Сергея Федоровича Бондарчука. Любопытно, сколько у него было «вариантов» сценария экранизации «Войны и мира» (выдающегося кинопроизведения)… Небось, один-то «вариант» и вымучил этот наивный творец. Зато какой — талантливый, выверенный по каждому кадру и персонажу.

Что уж такого «сложноподчиненного» творится в современном сценарном отделе, если не могут свести концы с концами в незатейливых новеллах, разведенных клюквой (наподобие «Края» или «Утомленных солнцем-2»)?

А происходит — следующее.

«Техногенные» катастрофы случаются не только в народном хозяйстве, но и в производстве кино. «Техногенность» (исключительная производственная технологичность) диктует — стили, сюжеты, бюджеты.

И «вариантов» этого же сценария могло быть не 109, а 2009. До тех покуда не подгонят под нужный «ранжир» — гонорары, спонсорские капризы, оскаровские симпатии. Оригинальность истории, ее авторская самобытность, этим не голодным художникам интересна только в одной «степени»: сколько нулей (прописью) им проставят впоследствии в ведомости (или выдадут «налом»).

Поэтому и 109-й — явно самый бездарный вариант — для них не предел.

Получив от РЖД («Российские железные дороги») миллионы долларов на пропаганду рельс, а также подпитку от Первого канала (продюсер фильма К.Эрнст), группе режиссера Учителя не обязательно «вкуриваться» во внутренний мир «баллады о солдате».

За внутренний мир — меньше платят.

За это — не спонсируют. И на «Оскара» не выдвигают.

Не только наши зрители, но и американские академики оценят совестливое использование бюджета в этом кино. Обилие раздолбанной техники. Сибирские елки-палки. Массовые сцены (в бане и на лесоповале). К тому же «кустарный», рукодельный, вид кинопроизводства: минимум компьютера.

Ощутим и высокобюджетный стремительный полет кинокамеры оператора Юрия Клавдиенко. Которого Учитель должен бы на Луну командировать, чтобы и оттуда в необычном «плане» снять паровоз.

Навязанное оператором и режиссером визуальное «впечатление» от «Края» завораживает. Крайние и действительно бескрайние просторы нашпигованы исключительно чумазыми урками (наподобие дурковатого героя Башарова). Или отрешенными шлюхами, одну из которых посредственно играет артистка Ю.Персильд (из нее ввиду активного актерского кризиса нынче раздувают «новую Гундареву»).

«Наоборот» (от Учителя) — по отношению к дедовскому кино — это, очевидно, и его скрытое сардоническое желание «прорифмовать» знаменитые песенные образы о советских транспортных средствах — уже со своими новейшими кадрами. Наподобие: «наш паровоз вперед летит, в коммуне остановка». Или «мы мирные люди, но наш бронепоезд…» Чтобы изваять на обломках старых песенников и кинофильмов новейший монументальный образ — антитоталитарный Паровоз! Эдакий Монстр, который никогда не сойдет с рельс и будет давить, дымить… (Эта махина и правда порою совершенно бессмысленно носится по экрану то налево, то направо — полчаса, не меньше.)

И лишь на кромке железнодорожного полотна весенней проталиной зияет недоумение: а Машков-то тут при чем? Если картина — во славу техники и во благо РЖД?

Машков здесь «при том» лишь в единственном оправдательном случае. Как актер талантливый (и человек разумный, судя по недавней телепрограмме В.Познера), он дисциплинированно выполняет домашнее задание Учителя — переиграть паровоз!

Схватка, доложу, как бой Кличко с каким-нибудь самодовольным заморским спарринг-партнером.

Машков ради призрачности своей победы худеет (накануне съемок) — килограммов эдак на 15. На экране вроде и не человек, а бледная тень от колоритного Гоцмана. Он стрижется едва ли не налысо, скулы его ходят ходуном, как шестеренки в паровозе, глазища сверкают раскаленными углями.

Актер одержим — и темой, и сверхзадачей. И, естественно, призраком «Оскара» на горизонте (запросто могут дать, еще и не за такое давали).

Но итог борьбы предначертан «свыше». Самим Учителем.

Не может в диком варварском мире, состоящем из недолюдей-недоуродов, царить и побеждать Человек! Не может. Только — Машина (махина). Наглый вездесущий паровоз. Как бы «система», которая как возьмет кого в оборот, так и не отпустит, покуда сам не удерет с немкой в обнимку… Это, кстати, финал «Края». После которого вспомнилась реплика из мультфильма про хомячка: «Все правильно, все сходится, но почему я голодный?»

…Все вроде бы «правильно» и в этом «Краю». Убедительно отражен послевоенный победный «ад» и лагерный смрад. Победители давно стали побежденными. Не страна, а лесоповал. Не любовь, а акт тоталитарного изнасилования.

И все здесь «сходится», как будто с «Оскаром» впритык. Русский и немка — навеки вместе. Загадочная русская душа, а в нагрузку к оной — косолапые медведи. И, естественно, великая любовь на фоне «катастрофы» (сталинского лагеря).

На «Оскаре» такие трюки обожают.

Однако же и «голод» истязает душу.

Души-то в этом фильме — нет! Такой вот пустячок. Бюджет есть, РЖД есть, уродства жизни есть…

А вот в душу — в кино — уже давно не инвестируют. Ни Эрнст, ни РЖД (тем более).

Профессиональная (с виду) кинорежиссура в том «Краю» — это попытка маньериста (стилизатора) выстрогать сибирскую «матрешку» из досок лагерных бараков для оптовых продаж за рубежом.

А вместо человеческих судеб и характеров все хорошие (с виду) актеры нам представляют только идеологические «знаки»: В.Машков, С.Гармаш и наш А.Горбунов (во многих своих картинах этот киевлянин уже совершенно одинаково таращит глаза по разнообразным сюжетным причинам).

Не напрасно во время просмотра мне тревожили память призраки Ульянова, Урбанского, других мастеров… Тех, кто гордо нес ремесло некогда лучшей в мире актерской школы. Тех, кто в сложное время (и в том же опасном «краю») даже на краю бездны все же приноравливались играть судьбу человека, а не «сверхзадачу» накануне оскаровской раздачи. И при этом не просто играть, а побеждать. Причем не ржавую технику! А порою и спорный сюжет, и не всегда одаренного режиссера (очередного «мучителя»). И, естественно, в первую очередь побеждать — самого себя в предложенном образе.

Увы, как вы уже поняли, Машкова победила машина. Ибо фильм Учителя —про паровоз…

О человеке — опять надо ждать.